Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»




«Я думаю, мы в ситуации худшей, чем РБК»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Алексей Алексеевич, спасибо, что нашли время для интервью. Я во время нашей прошлой беседы, возможно, и разозлил Вас, но мне хватит ума не делать это два раза подряд. И вообще, я пришел к Вам сегодня больше за информационными поводами. Как я могу видеть со своего внешнего контура, глобально ситуация вокруг «Эха» подуспокоилась. Естественно, меня интересует, а что внутри происходит?

- Ничего не подуспокоилось. У нас неизменная редакционная политика, и мы публиковали все расследования РБК, ФБК, «Новой газеты», которые вызывают неудовольствие и ярость отдельных власть имущих. Это просто не публично, но, на самом деле, не может ничего подуспокоиться, когда существует общий тренд на подавление независимой прессы. У нас работает генеральный директор, назначенный Михаилом Юрьевичем Лесиным, и проводящий ту же политику, что проводил Михаил Юрьевич Лесин. У власти стоят те же самые люди, которые выражали громко свое недовольство нашей редакционной политикой. Поэтому ничего не изменилось. Я думаю, мы в ситуации худшей, чем РБК, потому что у нас большой пакет у «Газпром-медиа»…

- Но у вас есть «Устав». Ваша броня.

- На каждую броню есть снаряды.

- Вас он уже 25 лет защищает.

- Броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается. Общая атмосфера вокруг независимых медиа и вокруг «Эха» просто ухудшается. Мы видим, что происходит с РБК, «Дождем», «Новой газетой», «Независимой газетой», «Московским комсомольцем»…

- А что с ними происходит?


- Это они вам будут рассказывать. Происходит. Это очевидно, да? Вы знаете, что мы вынуждены были пойти в прошлом году на исполнение закона о сокращении доли иностранного акционера. Сейчас у нас в России находится 80,2% - это газпромовский и наш пакет. Поэтому уровень защиты инвестиций у нас ослабел. На самом деле, внешний контур просто не столь ярок, но общий тренд в стране показывает, куда мы идем.

- Вы юридически стали более уязвимы?

- Конечно. Это российская компания – я уж не буду подсказывать, как с ней надо обращаться. Там знают, как с ней надо обращаться. Но вы прекрасно помните, что случилось с российскими акциями НТВ в 2001 году. Поэтому ничего не успокоилось - мы находимся в очень опасной кислотной зоне. На редакционную политику это не влияет, как и не влияло. Но оборону держать труднее. Что касается внутри… А что внутри? Радио работает, редакционная политика не изменилась.

- Снаружи идут даже не точечные атаки, а такие плевки в адрес «Эха». Вот, что я вижу? Просто последние факты набросал: Жириновский там чего-то в Госдуме сказал, ляпнул даже

- Владимир Вольфович просто хорошо знает тренд.

- При том, что у вас по радио в саморекламе он рассказывает каждый день: «замечательное радио», «замечательные ведущие».

- Я согласен с Владимиром Вольфовичем. У нас замечательное радио и лучший коллектив.

- Но в Думе он почему-то говорит прямо противоположное.


- Это же к нему вопрос.

- Я понимаю, я просто примеры плевков привожу. Вот Коротченко там чего-то в твиттере про «Эхо» написал. Кто-то начал раздувать тему, что «журналист Эха» Васильев на радио что-то сказал

- Да, я Васильеву сказал, чтобы он писал заявление об устройстве к нам на работу.

- И в конце моего списка числится Павлова, которая высказала недоумение, почему сотрудники «Эха» ходили на день рождения Горбачева.

- Это не находится в функции генерального директора. О чем ей и было сказано.

- Все эти примеры показывают, что какой-то крупной массированной атаки (по типу того, что было с Лесиным) на «Эхо» нет - и слава богу - а вот такие мелкие идут. Зачем они нужны и кем инициированы?

- Существует общий тренд в стране.

- Это желание выслужиться?

- Да, это лишняя звездочка на погоны или на грудь. Послушайте, тренд негативный. И эти, как вы говорите, мелкие плевки – лишь отражение общего тренда. Но история с Лесиным многих научила, что, может, не стоит на «Эхо Москвы» наезжать без решения верховного главнокомандующего? Поэтому тренд не изменился, но выражения стали более осторожными.

- Проблема в том, что верховного главнокомандующего информируют разные люди. В том числе Сергей Борисович Иванов… Помните тот случай, когда Путин начал рассказывать на публичной встрече, что «Эхо Москвы» - государственная радиостанция, а потом ему дали информацию, что на самом деле это не так?


- Да, а потом другие люди проинформировали. Его информируют разные люди, это правда.

- Вы, кстати, писали в твиттере о том, что недавно была встреча Путина с главными редакторами крупнейших СМИ. А до этого Вы говорили, что после Крыма Путин перестал встречаться с журналистами…

- Раз в год. Было два раза в год, стало раз в год. Почему так редко? Это его решение, его график. Послушайте, это не банально, любая встреча с президентом не банальна, но она обычная, привычная. Ничего на этой встрече за рамками обычных наших встреч не было. У него стал более плотный график. Встретиться с ним труднее, это правда.

- Насколько характер этих встреч поменялся после начала украинского кризиса?

- Не поменялся. И в отношении к «Эху Москвы» не поменялся.

- И это несмотря на рост того негативного тренда, про который Вы только что говорили?

- Там, как обычно, звучала и критика, и ответы на мои вопросы, и вопросы других коллег. Каждый спрашивает, что ему интересно. Президент, я так думаю, достаточно откровенно на это отвечает. Обычная история. Он уже это делает 15 лет, как президентом стал.

- Но мы же понимаем, что последние 2 года – не совсем обычные.

- Я понимаю. Тем не менее, и вопросы у нас по темам текущим, но характер встреч не поменялся.


«Сопротивляться Соловьеву можно, только создавая дополнительный контент. Мы над ним думаем»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Вы в прошлый раз говорили о том, что был спад рейтингов у «Эха» после Крыма. Потом был отскок. Хотелось бы текущую ситуацию понять.

- Поскольку на докризисный уровень нам не удается поднять слушаемость, и понятно почему, с ноября прошлого года мы решили заняться некоторыми участками эфира, которые до сих пор у нас не на первом месте. В Москве мы плотно утром стоим на втором месте. «Вести ФМ» нас обошли не намного. Обошли в каждом часе. Вечер, начиная с 17 и до конца, включая «Один», мы на первом месте. И мы занялись «Дневным разворотом» - он был на 7 месте в Москве, сейчас 14 часов – на втором, 15 («Персонально ваш») – на первом и 16 – на первом.

- Давайте тогда сразу «Дневной разворот» разберем. Вы недавно переформатировали его в очередной раз. Там сейчас час с Асланяном появился. А вообще, задумка такова, что вы хотите каждый будний день делать час про автомобили. В чем идея?

- Исследования показали, что наша аудитория хочет большую автомобильную программу. Мы это обсуждали, когда еще Пикуленко работал, но тогда у меня руки не дошли. С учетом временного отсутствия Александра Пикуленко, мы решили его программы не растаскивать (они идут в записи), а создать новую программу под другого ведущего.

- С чем связано временное отсутствие Александра Пикуленко?

- Насколько я знаю и насколько он мне писал, с его здоровьем. Я это рассматриваю как длинный отпуск по состоянию здоровья.

- В дневном эфире про остальные часы - у вас там тематические передачи были типа «Неглянец»…

- Это было неправильное мое решение. То есть с точки зрения эксперимента оно правильное, с точки зрения рейтинга – неправильное. Это клубные передачи, поэтому они и ушли на клубное время.

- Сейчас это уже законченный вариант «Дневного разворота»?

- Незаконченно всё, но приблизительно мы, довольно долго пообсуждав, пока решили отфиксировать – автомобильную передачу мы посмотрим, как всегда, в течение трех месяцев, «Персонально ваш» нас быстро поднял на первую позицию и, собственно, оставшийся час разговора со слушателями – это третья составляющая «Дневного разворота», интерактив. Пока это дает хорошие результаты. Может, это временный всплеск, но хорошие результаты.

- По утреннему эфиру тогда вопрос. Вы как-то цитировали у себя в твиттере поговорку британскую: «Не чини то, что не сломано». И вы долгое время не трогали утренний эфир, практически его не меняли. А вот тот час (с 8 до 9), с которым вы сейчас экспериментируете, вообще в таком виде лет 10 просуществовал. И сейчас вы за него взялись, насколько я понимаю. Что вы хотите в этом часе сделать, чего добиться?

- Это было предложение Тани Фельгенгауэр и Саши Плющева. Но Таня, как мой заместитель, вышла уже системно с тем, чтобы делать этот час более быстрым, более интерактивным, Я сказал, что давайте попробуем. Вот, пробуем.

- Видимо, это все-таки связано еще с желанием обогнать Соловьева?

- Вернуть первое место. Да, конечно.

- Как так получилось с Соловьевым?

- Очень просто. Давно мы наблюдали этот тренд, начиная как раз с 2014 года. Понятно, что Соловьев попадает в интересы значительной части аудитории. И он очень ярок. Кроме того, весь огромный холдинг ВГТРК работает на промо. Мы видим, на «Вестях» стоит реклама – очень грамотно. Сопротивляться этому можно, только создавая дополнительный контент. Мы над ним думаем.

- Дополнительный контент какого характера?

- Комментарийного.

- Говоря о холдинге ВГТРК, Вы мне напомнили вопрос о том, что сразу после Крыма был период, когда Вас активно звали на ТВ – «Первый канал», Норкин…

- Меня по-прежнему зовут на «Первый канал».

- Но Вы перестали появляться на телевидении практически.

- Просто не попадает или в график, или в тему. Я имею возможность выбирать. И к Фадееву я буду ходить, когда буду попадать в тему, когда мне будет интересно, когда будут звать – всё должно сойтись. Никаких ограничений нет. По НТВ – Норкин ушел, а я ходил не НТВ, я ходил к Норкину. Остальные форматы – меня либо не зовут, либо малоинтересны.

- О «Первом» Вы как-то говорили, что как только они Вас «порежут»…

- На «Первом» у Фадеева не «режут». В его программе дают всё, что я реально говорю.

- На «Первом канале»?

- Ну, это к ним вопрос.

- Вопрос тогда к Вам лично. Может, это связано с тем, что у Вас раньше была Леся, но сейчас Вы почти не берете интервью.

- Как это я не беру интервью? У меня, действительно, был проект с Лесей «Сбитый фокус». С уходом Леси проект закрылся. У меня сейчас с Алексеем Нарышкиным намечается - мы с ним, кажется, нащупали некую химию. Мы брали совместное интервью у Дмитрия Рогозина, потом у Москальковой… Но у меня нет проекта, это правда. Я все свои программы либо делю с кем-то, либо передал. У меня очень много административных забот, так что я уж точно не могу закрепиться на точке эфира.

- У Вас вырос объем работы очень сильно?

- Да, вот у меня идет переформатирование проекта, у нас акционерные заморочки с генеральным директором. С учетом общего настроения мне приходится чаще встречаться с людьми, принимающими решения. У меня график очень забит.


«Социальные сети, в которых я существую, - это зеркало части моей жизни»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- У Вас недавно был «Клинч» с Олегом Кашиным очень запоминающийся... Кстати, мы обсуждали этот эфир с Кариной Орловой – она считает, что Кашин вел себя по-хамски. Он, действительно, довольно остро формулировал…

- Меня это не смущает.

- В том числе он вспомнил Вам коньячок…

- Это был вискарь. А что мне вспоминать? Я про это рассказывал десять раз, и не нахожу ничего из того, что я сделал, неподобающим. Вот просто ничего.

- В этой же связи спрошу: Вы делаете регулярно в твиттере такие взрывы. Ваше фото с МБХ и Валерией просто взорвало всё и вся, и людей перевозбудило капитально.

- Это же их трудности.

- А фотографии на дне рождения у Ремчукова с Леонтьевым? Я понимаю, что провокации – это какая-то часть Вашего стиля. Конечная мотивация в чем? Зачем Вы это делаете?

- Потому что социальные сети, в которых я существую, - это зеркало части моей жизни. Я не понимаю, почему я должен скрывать то, что я общаюсь с Леонтьевым на дне рождения… И когда я фотографию Ходорковского, Пригожина и наших детей опубликовал, точно ничего не было в голове. Была встреча. И мне показалось забавной – именно забавной – такая встреча. Она была случайной. Поэтому это некое отражение того, что реально происходит в моей жизни. Я должен прятать свои встречи? Я вчера встречался с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Я заставил его сделать селфи, первое в его жизни. Объяснил, что такое губки уточкой. Михаил Сергеевич сделал первое селфи в своей жизни и опубликовал. Начали визжать. Чего визжать-то?

- Я все-таки пытаюсь понять Вашу мотивацию. То есть, как таковой мотивации завести людей у Вас нет?

- Нет, у меня есть, конечно, посты и голосования, когда я хочу завести людей, снять реакцию и так далее. Но фото – это ведь совсем ничего.

- Вы лукавите. Вы ведь прекрасно понимаете, какая будет реакция на то или иное фото…

- Мне не интересно. Вот в части фото, уверяю вас, мне совершенно не интересна реакция. Твиттер – да, а инстаграмм – нет.


«Ситуация в стране не очень здоровая, когда журналисты должны эвакуироваться»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Я тут упоминал уже Карину, у которой я взял большое интервью в Вашингтоне. Вообще, этот кейс достаточно показательный, я хотел бы с Вами его тоже проговорить. Поправьте меня, если это не так, но, по-моему, это первая эмиграция сотрудника «Эхо Москвы» из-за угроз…

- Эвакуация, я бы сказал.

- Мне Карина сказала, что когда была история с «Шарли», два человека на радиостанции «Эхо Москвы» получали угрозы – Карина и Алексей Венедиктов.

- Ну, может, больше получало угрозы, я же не знаю.

- Ну, как же. Вы - главный редактор, я думаю, Вы все должны знать.

- Если бы мне кто-нибудь сказал, тогда да. Тогда Карина получала угрозы, я тоже получаю угрозы. И продолжаю это делать.

- Собственно, Карина обратилась в правоохранительные органы, ей сказали: «Закрой Фейсбук, уволься с «Эха»»…

- Я не знаю, что ей сказали. Я знаю то, что, в результате моих действий, ей предложили государственную охрану. Но мы сочли, что лучше уехать.

- «Мы сочли»?

- Мы с ней вместе советовались, я услышал её мнение. И рекомендовал ей уехать.

- Почему именно на Карину наезд такой был?

- Не знаю, это вопрос к тем, кто наезжает. Я работаю по результату. Наедут на Бунтмана – буду разбираться с Бунтманом.

- Но сама ситуация же не очень здоровая?

- Ситуация в стране не очень здоровая, когда журналисты должны эвакуироваться. Они – не первые журналисты. У нас вот Матвей Ганапольский не приезжает. Что, просто так не приезжает что ли? И я ему не рекомендую приезжать. У нас Евгений Киселев не приезжает. И я ему не рекомендую приезжать.

- С этим что-то можно сделать?

- По-разному решаются вопросы. Я хожу с охраной – я не могу руководить на «удаленке». Кто-то уезжает, кто-то рискует. По поводу кого-то я обращаюсь в правоохранительные органы, и отдельные случаи решаются. Очень эффективно, надо сказать.

- На примере Карины – абсолютно неэффективно.

- Нет, это не так. Мы просто приняли решение, что она уедет, несмотря на то, что ей готовы были предоставить государственную охрану. Еще раз повторю: я считаю правильным, что она уехала. Здесь я ей точно обеспечить безопасность от кретинов не мог. А когда у Латыниной были угрозы, смог.

- Почему там смогли, а здесь не смогли?

- Может быть, потому что Латынина с более известной и публичной историей. Если бы с ней что-то случилось, был бы грандиозный скандал. Если бы что-то случилось с Орловой, был бы меньший скандал.


«Пусть оно работает, даже если я считаю, что оно не должно так работать»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Про «Один» вопрос. Насколько Вы довольны?

- Я доволен.

- Это же всё в развитии, это живой организм, он развивается. Что Вы планируете там поменять, возможно?

- Ничего. Это авторские программы. Я задал рамки, они пока формальные – один человек в студии, интерактив, ночной доверительный разговор, минимальная рубрикация, но возможная, если 3 часа ведения. Но я постоянно нахожусь в контакте с ведущими…

- С Быковым тоже обсуждаете?

- Да, с Быковым говорили. Но Быков, как мы договорились, так он и действует. Пусть оно работает, даже если я считаю, что оно не должно так работать.

- Правильно ли я понимаю, что для вашего ночного эфира прототипом послужила передача Ольги Журавлевой «Типичный случай»?


- Когда мы создавали с Олей «Типичный случай», я имел в виду, что таким должен быть ночной эфир. Так что это был прототип для прототипа. А потом я начал это воплощать, мне на это 5 лет потребовалось. Это непростая задача была.


«Мы дефицитны, денег нет»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Вопрос про ваши интернет-проекты. Вот на YouTube у вас канал появился.

- Он давно появился, просто он одно время замер.

- Неживой был, сейчас вы его активизировали. Просто в интернете уже даже мемы ходят на тему того, что «Эхо» немного технологически не догоняет…


- Кого? Вот тут сразу вопрос: кого мы не догоняем? Кого догонять, чью спину мы видим?

- Другие СМИ. Возьмем вашего основного конкурента радио «Вести ФМ». Я посмотрел, как они делают видеотрансляцию своего эфира – это на голову выше того, что делает сейчас «Сетевизор». У вас «Сетевизор» уже несколько лет стоит в своем развитии на одной точке.

- Мы находимся в переговорах сейчас с «Сетевизором». Я просто хочу напомнить, что у нас возникла корпоративная история – «Газпром-медиа» купил RuTube. И нам всячески рекомендуется сотрудничать с ним. Мы находимся в переговорах, что нам может дать RuTube, куда пришли молодые амбициозные ребята. Трансляции – это, вообще, совершенно побочный эффект, для любителей, у нас видео смотрит незначительный процент. Другой вопрос, как создавать видеоистории. У меня на это не было человека, сейчас появился - посмотрим, как пойдет.

- Это вы сказали про новые формы, а я больше про техническую составляющую спрашивал.

- Мы будем её менять, безусловно.

- Обычно говорят, что на это денег нет.

- Денег нет, абсолютно. Мы дефицитны, денег нет.


«У нас не проходной двор, у нас профессиональное СМИ»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Я в начале разговора упоминал плевки, которые, правда, не наносят вам особого ущерба. Какая разница, что там сказал в Думе Жириновский? Все же понимают, что такое Жириновский. Но в условиях этого негатива нарастающего, как Вы сказали, понятно, что Вам, как главному редактору, приходится лавировать…

- Мне это не понятно. Я не вижу, где редакционная политика «Эха Москвы» изменилась за последние 10 лет?

- Редакционная не изменилась.

- Так а где лавировать-то? В чем? Я создаю контент. Мы – радио. И мы работаем для слушателей. Что делает главный редактор в свободное от работы время – это не вопрос слушателей. Вопрос: что получают слушатели? Получают ли они прежний контент и прежнюю редакционную политику? Да. Всё. Нет момента для лавирования.

- Снятие поста Шендеровича.

- Это, пожалуйста, к Рувинскому. Я бы, конечно, снял бы сам. Потому что это невозможно – говорить о человеке, что он сын кого там?

- Это было личное оскорбление?

- Это было правдой. Но почему бы не сказать было, что он сын ветерана ВОВ и блокадницы? Это тоже было правдой. И таких историй у нас много, некоторые просто не доходят. А эта была в эфире, и Рувинский абсолютно прав. Но вопрос закрыт. Шендерович продолжает работать.

- Но такие факты время от времени появляются.

- Редакционная политика заключается в том, чтобы не допускать личных оскорблений в эфире, в первую очередь, потому что я отвечаю за радио. Именно поэтому тех, кто будет допускать личные оскорбления, я буду снимать.

- Хорошо, второй пример. Крайне необязательное внезапное появление пресс-секретаря МИД Марии Захаровой в эфире «Особого мнения» с польским журналистом Вацлавом Радзивиновичем.

- Я считаю, что это обязательно. Я, главный редактор.

- Вы - главный редактор, безусловно. Ну а какими правами в данной ситуации тогда обладает ведущий, у которого есть план передачи, он готовился как-то к передаче?...

- Он в прямом эфире. Мало ли что готовится к передаче? В прямом эфире в этот момент может произойти падение самолета. И весь эфир будет сметен. И ведущий профессиональный должен быть готов ко всему. И Татьяна Фельгенгауэр была готова. И она провела, у меня к ней нет претензий. Эфир цитировался, все его обсуждали. Радзивинович – корреспондент «Эха» в Варшаве.

- Многие говорят, что для Венедиктова главное – движуху устроить в эфире.

- А в чем проблема? Я и делаю это, все меня знают.

- Да, но в данном примере с Захаровой многие усмотрели…


- Мне всё равно, что люди усматривают. Люди получили две стороны, люди получили конфликт в прямом эфире. Люди получили «Клинч», которого невозможно было добиться. А оно добилось.

- Вот-вот, люди получили вместо «Особого мнения» «Клинч».

- Ничего страшного!

- В супермаркет они пришли за колбасой, а им сыр продали!

- Ничего страшного! Могли отключиться, если им не нравится. Это я буду решать. Всегда. Каждую минуту. Что у меня будет в эфире. Всегда.

- Даже если понадобится в процессе перевернуть программу, впихнуть нового гостя?

- Конечно! Как только происходит событие, мы меняем программу и впихиваем нового гостя.

- Какое событие с Захаровой произошло?

- Лишение аккредитации Радзивиновича. Мы не могли получить объяснение. Моя информационная служба не могла получить объяснение. Для наших слушателей это важно. Процедура была соблюдена – Мария (Захарова) позвонила мне.

- Когда Рогозин у вас выступал, почему-то Любовь Соболь, которая стремилась задать тоже ему вопрос, не смогла прийти в студию «Эхо Москвы» и задать ему свой вопрос?

- Здесь не проходной двор, она должна была позвонить мне, если бы она хотела прийти в студию. Она предпочла делать это в твиттере. Ну и задавай через твиттер. Ты предпочла так? – Задавай через твиттер!

- То есть, если бы она Вам позвонила?...

- Я бы её не пустил, конечно. Потому что я задал её вопросы. Вот все вопросы, которые она сформулировала, я задал.

- Вы задали.

- Я задал. А она кто, мой журналист?

- Она общественно-политический деятель.

- А у нас не проходной двор, у нас профессиональное СМИ. У меня есть журналист Нарышкин, который задавал эти вопросы. Я что, не доверяю своему журналисту? Я должен привлекать общественных деятелей? Может, вообще всех журналистов уволить?

- Другими словами, те примеры, которые мы сейчас обсудили, неправильно расценивать как некие сигналы власти, как некие поддавки?

- СМИ не является сигнализатором для власти, оно - сигнализатор для слушателей.

- Вы, как главный редактор, тоже посылаете какие-то сигналы…

- У меня есть другие возможности посылать сигналы.

- Другие возможности – безусловно. Но и через эфир тоже. Мы же все понимаем, что Владимиру Владимировичу кладутся на стол распечатки ваших эфиров.

- Я ничего не понимаю. Это не мои вопросы – может слушать, может не слушать. И представители власти, и представители оппозиции здесь будут иметь равные возможности. Всё. И это точка. А как я это организую – это мое дело.

- Равные возможности – да, но почему-то получается так, что удаляются посты именно Шендеровича…

- Сколько постов, вы сказали во множественном числе? А про Потупчик, которая жаловалась на меня в «Вестях 24», что удаляли её посты, вы чего-то не вспоминаете? У вас очень избирательная память и богатые литературные возможности, я вам уже говорил.

- Понятно.

- У нас что, Радзивинович больше не был? У него было еще «Особое мнение». И он пришел в «Один». И это было всё с моего согласия. И Плющев у меня спросил разрешения.

- Вот как?

- А как он может изменить формат передачи?

- А я-то думал, он имеет свободу действий в своей передаче. Авторская же передача!

- Формат «Один» - в студии один!

- Вы это сделали в порядке исключения?

- Да, я это сделал в порядке исключения.


«Когда яд разлит в воздухе и травятся все, мы должны заниматься замедлением этого отравления»

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

- Специально выписал себе цитату – слова Марины Королевой, которые она сказала уже после ухода с «Эха»: «Это время меняется. Музыка времени, интонация меняется. Идет перенастройка всего оркестра. Это мучительный процесс на самом-то деле. Поймает «Эхо» это изменение интонации — останется, нет — будет что-то другое».

- У меня нет музыкального слуха, я не понимаю таких сравнений.

- Интонация – это не музыкальный же здесь термин, это метафора.

- Вы хотите, чтобы я комментировал метафоры?

- Нет, я хочу Вас спросить. Вы только что сами рассказывали про рост негатива, а она это назвала «изменением музыки времени». Пусть это будет так.


- Красиво.

- Да, красиво, мне тоже понравилось. Вопрос: «Эхо» ловит это изменение или нет?

- Конечно, ловит.

- Как вы это делаете? В чем это проявляется?

- Само появление соцсетей, как источника информации и дезинформации, требует от нас внимательнее относиться к информации. С учетом нажима, скажем, на господина Навального, он стал чаще появляться в эфире. Чем больше нас поддавливают, тем больше мы даем возможностей.

У нас возникла новая миссия. Когда яд разлит в воздухе и травятся все – и наши, и не наши журналисты – мы должны заниматься ингибиторством, то есть замедлением отравления. Мы должны более занудливо и внятно объяснять сложность современного мира. Если раньше мы могли этим пренебречь, то теперь мы делаем это. Конечно, мы отражаем. Мы же «Эхо» - мы отражаем.

- Ваша миссия – это антидот для тех 85%...

- Не антидот. Ингибитор. Замедление отравления, мы не можем его остановить. Мы не можем вывести яд из организма. Мы сами травимся.

- А за счет чего вы это делаете?


- Новые приемы. Вот возникло «Персонально ваш» - третья линейка мнений. Сейчас в 8 утра я тоже прошу ребят мнения свои высказывать. Разрешил своим журналистам высказывать мнения.

- Складывается впечатление, что мнения – это самый востребованный контент.

- Нашей аудиторией - безусловно.

- Не столько дискуссии, сколько мнения.

- Совершенно справедливо.

- Хотя «Клинч» вы возродили. И он идет неплохо, благодаря Тане Фельгенгауэр…

- Сейчас мы его остановим.

- Почему?

- Потому что Таня считает, что его надо приостановить.

- В который раз уже «Клинч» закупоривается.

- Да, поэтому надо приветствовать, когда появляется «Клинч». Даже случайно, как с Захаровой.

- Очень жаль, потому что мой любимый жанр на «Эхе» - это дискуссии.

- Люди разучились дискутировать. Люди разучились слушать. Это следствие этого отравления. Люди пророчествуют, они такие проповедники. Шевченко – проповедник, Шендерович – проповедник. И главная проблема у наших продюсеров - как начинается среда, начинаются крики – мы не можем собрать «Клинч». Мы не можем собрать людей, которые хотят дискутировать. Не можем!

- На мнения собрать людей можете?

- Тоже мало. Вот мы открыли в Питере – тоже большой успех этого года (сначала Ольга Бычкова, потом Виталий Дымарский) – мы открыли линейку «Особых мнений». И это катастрофа. 3 человека на весь Питер. А на федеральный эфир один Невзоров.

- Кстати, в Екатеринбурге есть несколько спикеров. Крашенинников, например.

- Проповедник. Нет, он хороший проповедник…

- Подождите. А на что ведущие ваши кусачие? Как раз они же и должны этих проповедников обрабатывать.

- Так это вы хотите, чтобы был клинч ведущего с гостем? Нет, другой формат.

- Извините, а Карина Орлова с Шевченко? Вы были довольны.

- Я был доволен. А с Шендеровичем не так было. То есть это вопрос не Карины Орловой, это вопрос был гостя, к сожалению. А здесь все-таки чистота жанра должна быть, понимаете, Игорь?

- Понимаю. Последний вопрос: какую Вы на «Эхе» бомбу собираетесь взорвать? Над чем Вы сейчас думаете? Говорите, работы много стало.

- Бомбу никакую, нет. Вот мы сейчас обсуждаем думскую выборную кампанию. Мы же всегда демонстрировали некую равноудаленность. Сейчас 14 партий, из них 7 неизвестных. Что нам делать? С точки зрения наших правил, нам надо давать им равное время – что «Единой России», что «Яблоку», что партии «Справедливый труд», которую вы даже не знаете. Что делать с одномандатниками? 15 округов в Москве, 7 в Екатеринбурге – как это освещать? Сложная задачка. Какие права я дам журналистам на этой кампании?

- Очень много интересных людей сейчас на выборы эти идет.

- Ну и что? Я же не могу просто эфир забить интересными людьми?

- В предыдущие предвыборные кампании у вас Нателла Болтянская делала прекрасный «Тройной удар».

- Да-да, мы обсуждаем этот вопрос. Только вы понимаете, да? 14 партий, 15 округов только в Москве. Как выбирать, чтобы наши слушатели получили весь объем? Вот главная проблема –бьемся уже четвертую неделю.

- Давать равное слово всем, выбрать топ-5 или топ-7.

- А как я буду определять? Что брать «Парнас» или «Правое дело»? А если «Парнас» не пройдет, а «Правое дело» пройдет?

- Какие-то принципиально новые проекты планируете запускать?


- В радио всё давно придумано, чего уж…

- А по людям? Парфенова, Познера, Собчак вы хотели позвать?

- Собчак имеет обязательства, как она мне сказала, перед радио «Серебряный дождь». Познер – нет, не хочет. Все эти предложения были сделаны. И, конечно, финансовое положение радиостанции не блестящее, скажем мягко, поэтому я не могу предложить этим людям высокооплачиваемым достойную зарплату.

Алексей Венедиктов: «Наша броня осталась прежней, а качество снарядов улучшается»

Москва, 7 мая 2016
Интервью взял Игорь Горбунов (EchoNews.ru)
Фото: EchoNews
Поделиться с друзьями:
Категория: Новости / Интервью
Просмотров: 7 513
0:03 || 24 мая 2016

Еженедельный обзор EchoNews #3: «Чего хочет Михаил Лесин»

Еженедельный обзор EchoNews #3: «Чего хочет Михаил Лесин»
Скорость развития событий вокруг Эха на минувшей неделе достигла совсем каких-то невероятных пределов и продолжает расти по экспоненте. Неизменным остается лишь одно — какой—то запредельный, совершенно катастрофический уровень цинизма. Это мы, наивные, думали, что власть будет искать некий объективный и законный способ прикрыть станцию. Но то, что всё будет происходить в столь откровенно грубой, лживой форме с публичным попранием законов, не снилось даже в самых страшных снах......
22:45 || 16 ноября 2014

«Без посредников» с Алексеем Венедиктовым

«Без посредников» с Алексеем Венедиктовым
«"Эху" живется профессионально. Конечно, ситуация сложная для нас. Потому что в условиях, когда твое государство фактически ведет военные действия, трудно сохранять объективность....»...
19:01 || 8 июня 2014

Перестановки на Эхе: политический подтекст

Перестановки на Эхе: политический подтекст
Ряд известных политических и общественных деятелей усмотрели в смене совета директоров радиостанции "Эхо Москвы" политический подтекст.......
21:09 || 14 февраля 2012

Ген.директор Бизнес ФМ станет гостем Эхо Москвы сегодня

Ген.директор Бизнес ФМ станет гостем Эхо Москвы сегодня
Генеральный директор радиостанции Бизнес ФМ Михаил Бергер станет сегодня гостем эфира передачи "Особое мнение" на "Эхе Москвы". Бергер сотрудничал с "Эхом" более десяти последних лет, он регулярно давал комментарии в эфире на экономические темы, а в последние годы был постоянным гостем передачи "Кредит доверия". Михаил Бергер перестал приходить на "Эхо" с июля 2009 года сразу после того, как стал ген.директором конкурирующей станции Бизнес ФМ. фото Эхо Москвы Сегодняшний его визит должен...
11:24 || 21 июня 2010

Венедиктов и власть

Венедиктов и власть
Главный редактор «Эхо Москвы» Алексей Алексеевич Венедиктов в очередной раз удивил всех, включая, похоже, даже самого себя. Сегодня в передаче «Без посредников» ААВ комментировал тот резонанс, который породило его предложение закрыть на год для митингов Триумфальную площадь в Москве. Признаться, сопоставить в один логический ряд само предложение и его автора сложно до сих пор. Многочисленные пояснения Венедиктова несколько ситуацию все же прояснили. Хотя меня куда больше беспокоит не вопрос...
23:03 || 13 июня 2010

BREAKING NEWS: Радиостанция «Бизнес FM» может прекратить вещание из-за пожара в соседнем здании на Севере Москвы

BREAKING NEWS: Радиостанция «Бизнес FM» может прекратить вещание из-за пожара в соседнем здании на Севере Москвы
>>> Вещание радиостанции «Бизнес FM» продолжается в эти минуты, несмотря на сильнейший пожар в соседнем здании бизнес-центра. Как сообщил радиостанции «Эхо Москвы» генеральный директор радиостанции Михаил Бергер, в редакции отключено......
1:26 || 21 марта 2010
О проекте