Обзор EchoNews #37: «2015-й, постсриптум»

Несмотря на то, что итоговый обзор к этому году уже написан, после его выхода появилось еще три темы, которые, после некоторых размышлений, показалось логичным объединить в этот постскриптум к уходящему 2015 году. Собственно, все три события как нельзя лучше передают атмосферу и обстановку, с которыми Эхо переходит в 2016 год.

Итак, заместитель главного редактора Марина Королёва объявила, что покидает радиостанцию. О причинах ухода Королёва вполне конкретно написала в своем ФБ: «Заместитель — это такая должность, при которой понимание и доверие должны быть полными». Это второй мощный удар по Эху за год, причем более серьезный по сравнению с уходом Корзуна. Безусловно, прав был Венедиктов, когда говорил, что увольнение Корзуна не является серьезной потерей для Эха, т. к. «человек вел всего одну программу в неделю». И не прав, когда утверждал, что уход Корзуна не повлек за собой репутационных потерь — они, безусловно, есть. Ибо, когда основатель и первый главный редактор, человек, заложивший принципы радиостанции, констатирует её смерть — это удар по репутации. От любого другого человека подобное было бы банальным пустословием. Только создатель имеет моральное право диагностировать состояние своего детища — и Корзун это сделал. Это сильный удар, это репутационная потеря.

При этом, если уход Корзуна носил, действительно, больше символический характер, то увольнение действующего заместителя по причине утраты доверия своему руководителю — история куда более ощутимая. Добавим к этому тот факт, что Марина Королёва — человек исключительно интеллигентный, предельно корректный, терпеливый и сдержанный. Одна из тех, кого принято считать на Эхе старожилами (пришла в 1994 году). Если сотрудник с подобными характеристиками уходит, заявляя о противоречиях с главредом, то возникает вопрос: насколько тоскливо, должно быть, последнее время остальным, кто остается плыть дальше в этой лодке?

Говорят, правда, что история с уходом Королёвой не настолько линейна — у Марины Александровны были определенные амбиции. Именно по их реализации не было найдено упомянутого взаимопонимания с начальником. Должность заместителя для Королёвой была больше формальной, реальной властью на радиостанции она не обладала (хотя и отвечала за прием новых сотрудников и проведение стажировок и летних практик у студентов). В контексте этой версии становится более объяснимой та неуступчивость ААВ, которая породила теперь уже знаменитый текст о «неполном понимании и доверии».

Сам ААВ эту историю никак не комментирует. Что бы ни служило ей первопричиной, думаю, здесь еще бессмысленнее было бы отрицать, что уход Королёвой стал для Эха потерей. Сам же главный редактор в одном из недавних интервью приводил пример слушателя, который знает Эхо по одной только передаче — воскресной «Говорим по-русски», которая, кажется, выходила там всегда. То есть получается, по логике самого же Алексея Алексеевича, для этого слушателя Марина Королёва и была Эхом. И, я думаю, ещё для многих других. Больше не будет. Не будет ежедневного «Как правильно», ведения «Особого мнения», новостей, в конце концов. Отдельно про новости с Мариной Королёвой: это абсолютно эталонные, идеально выдержанные по форме и точно выверенные по содержанию новости. Это уровень опять же той самой «старой» эховской школы, который теперь на Эхе остается блюсти Варфоломееву, Климову, Плющеву, Старостиной и Меркуловой. Список сжался, в очередной раз.

Я уж молчу про то, какой вклад Королёва вносила в поддержание грамотного произношения ведущими радиостанции. Все эти объявления на стенах редакции с указанием верных ударений и неусыпный надзор профессионального филолога придавали Эху исключительно грамотное звучание. С Эхом можно было сверяться в корректном произношении трудных слов, потому что там работала Королёва.

Одни из моих самых лучших воспоминаний об Эхе «нулевых» связаны с Мариной Королёвой. Она тогда в паре с Варфоломеевым вела по средам «Дневной разворот». Это была самая настоящая отдушина — та часть эфира, которая построена строго профессионально, в соответствии с канонами Эха, звучащая при этом органично, ненавязчиво и увлекательно. Я ждал каждую среду, потому что был уверен на 100%, что меня ничто не разочарует, ничто не выбесит, что я получу качественный и интересный продукт. Уверенность та была абсолютной, ибо ни разу я не был обманут в своих ожиданиях. Мысль о том, что в рамках Эха Москвы я не услышу больше ничего подобного, сильно угнетает. Действительно, очень жаль.



Вторая история — снятие с сайта расшифровки эфира с Шендеровичем. История не новая (Валерия Новодворская, например, подвергалась подобным репрессиям — еще более жестким даже: её отстраняли от эфира). Нужно сказать, что Шендерович на текущий момент является самой яркой фигурой явно затухавшего (в плане интересных спикеров) весь год «Особого мнения». Шендерович набрал в последних выпусках передачи какие-то очень крутые обороты и откровенно начал жечь напалмом. Я не нашел в том запрещенном выпуске передачи чего-то принципиально более жесткого, чем, скажем, в выпуске предыдущем. Другими словами: если конкретно в этом эфире было откопано что-либо неподобающее, то с таким подходом такого же отрыть можно и в почти каждом эфире «ОМ» с Шендеровичем. Слава богу, речи про полный запрет журналиста на Эхе пока не идет, сам он называет случившееся с его эфиром «цензурой», Венедиктов традиционно в неудобных ему темах уклончив («Я не занимаюсь подобными мелочами») - в общем, всё очень похоже на сознательный прогиб, который, хочется надеяться, был засчитан (не за зря же копья, в конце концов, ломались), а запрещенный эфир с Шендером, видимо, просто оказался разменной монетой, будучи использованным как повод для очередного проявления лояльности сами знаете кому.

А эфир тот быстро разлетелся по сети, собрав рекордное количество просмотров и обсуждений, что обычно и происходит со всем запрещаемым. Массовый интерес вызвал цепную реакцию — может, это и была истинная цель запрета?

Третья история отличается наибольшей наглядностью и отсутствием скрытых смыслов. Эфир «ОМ» с Вацлавом Радзивиновичем был де-факто сорван 30 декабря, а ведущая Татьяна Фельгенгауэр публично унижена. Пресс-секретарь МИДа ехала по Арбату, услышала передачу по радио и решила спонтанно в ней поучаствовать. По старой дружбе набрала главреда радиостанции, который в этот момент по собственному признанию «сидел на работе, бухал и никого не трогал», и была допущена им в эфир посреди передачи. Мнения ведущей эфира об этой резкой смене формата и состава гостей никто не спрашивал.



Сам эфир действительно был сорван, поскольку после появления Захаровой в студии ни о каком формате «ОМ» дальше не могло быть и речи. Да и дискуссии, на которую рассчитывал согласовавший всё это ААВ, не получилось из-за отсутствия внятной позиции у беспричинно ржавшей, нагло вломившейся в студию чиновницы МИДа. Свое вторжение Мария «Вы меня не ждали, а я пришла!» Захарова объяснила якобы ранее высказанным желанием Радзивиновича с ней встретиться. О том, что такого пожелания и в помине не было, о чем польский журналист вежливо уточнил, говорящую голову российского МИД не смутило ни на грамм — она уже увлеченно тарабанила какие-то свои протокольные бессмысленные заготовки. Какую-такую принципиально важную позицию МИД озвучила Захарова, ради которой настолько срочно и коряво нужно было пихать её в эфир? Получился базар с элементами перепалки, которым обычно характеризуется всё, где появляется нынешний пресс-секретарь МИД. Единственное, что доставило удовольствие — наблюдать немую беспомощность речистой главы пресс-службы МИДа, когда посыпались контраргументы Татьяны Фельгенгауэр.

По итогам передачи представительница внешнеполитического ведомства жестко отчитала ведущую за то, что та не так вела эфир, не туда смотрела, не тем подмигивала. Вообще, спесь и энтузиазм, с которыми Захарова вломилась в студию передачи, в которую её изначально не приглашали, к финалу заметно поубавились. Глядишь, может, в следующий раз и мимо редакции Эха на машине проедет?

Во всей этой истории жаль даже не сорванной передачи (это дело наживное, можно и новую организовать). Вызывает сочувствие позиция ведущего передачи на Эхе Москвы, публично растоптанная и униженная этим эпизодом. Нет никаких прав у ведущего передачи, вообще никаких. Журналист берет на себя ответственность по проведению прямого эфира, продумывает структуру, собирает темы, готовит вопросы — это все зачем? Затем, чтобы потом тебе посреди эфира впихнули невнятного спикера, неадекватного и взбалмошного, который после передачи тебе еще и претензии по её ведению начнет высказывать? Легко поверишь после такого в «утрату понимания и доверия в главному редактору».


Теперь обобщение. Всё описываемое не может не огорчать. Эти и многие другие эпизоды этого года словно отлетающие от монумента камни. Каждый из них по отдельности не выглядит страшным, но в совокупности они представляют угрозу для устойчивости конструкции. Никогда не знаешь, какой следующий из них приведет к внезапному обрушению всего.

При этом нужно отдавать себе отчет, на фоне чего все это происходит. А точнее — где. В стране, которая участвует теперь уже в нескольких вооруженных конфликтах, стремительно деградируя при этом в ключевых областях (экономической, политической, общественной). Независимые СМИ в таких условиях не выживают даже теоретически. Эхо пока держится, хотя и цена вопроса многократно возросла. Наблюдается даже устойчивая корреляция роста этой цены со взлетом котировок доллара. Поскольку дальше будет только хуже, несложно спрогнозировать, что и у Эха отнюдь не безоблачное будущее.

В прошлом обзоре было резюме: главное — сохранить Эхо. Программу Шендеровича не закрыли, он продолжит выступать в прямых эфирах. И если цензура в отношении одного отдельно взятого выпуска передачи с ним — это цена дальнейшего появления Шендера в эфире Эха, значит такова цена. Значит инфляция велика. Это не плохо и не хорошо, просто волатильная обстановка в стране объективно привела к тому, что цены на выступления Шендеровича в прямом эфире Эха выросли. Если внезапное появление в эфире «ОМ» представительницы МИД в образе базарной бабы — это цена дальнейшего выхода «ОМ», куда приходят гости с самыми разными политическими позициями, значит и в этом случае: такова теперь цена.

Решая задачу сохранения радио в условиях тяжелого кризиса в стране, ААВ вынужден лавировать. Он за время управления Эхом прокачал нехилый экспириенс на этой теме, но сейчас условия становятся совсем экстремальными. Главному редактору в следующем году предстоит дальше нащупывать ту грань, тот тонкий баланс между сохранением базовых принципов радиостанции и неизбежным принятием на себя и на Эхо издержек, вызванных дальнейшим закукливанием режима на фоне кризиса. Как там слоган у журнала Евгении Альбац был? «Свобода слова. Дорого». Как-то так теперь.

Алексей Венедиктов в одном из недавних интервью сказал, что теперь он «может делать все, что захочет». Очень надеюсь, что это была игра на публику и, во всяком случае, не касается Эха напрямую. Так как хотелось бы верить, что в условиях резкого роста концентрации эпизодов, подобных описанным выше, в жизни радиостанции, за решениями и действиями главреда будут стоять не «что хочу, то и делаю», а взвешенный экономический расчет.

Поскольку ключевой вопрос уже на следующий год будет не в том «Удастся ли сохранить Эхо?», а «Какой ценой удастся сохранить Эхо?». Ведь, если цена вырастет слишком значительно, то, может, и сохранять уже будет нечего? Если ситуация потребует принести в жертву что-то посущественнее распечатки эфира Шендеровича, то за что тогда останется бороться? Будем надеяться, что ни в новом, ни в последующие года главреду Эхо Москвы не придется принимать подобных жизненно важных для будущего радиостанции решений. >>