Эху Москвы - 26 лет: об Успехах

Год назад – в тексте к 25-летию «Эха Москвы» – высказывалось предположение, что после острого внутреннего кризиса, вызванного краткосрочным, но весьма токсичным периодом деятельности Леси Рябцевой на радиостанции, на фоне куда более затяжного даже не кризиса, а болезни в общественно-политической жизни страны, «Эхо» неминуемо ждет ренессанс. Пожалуй, было бы излишне оптимистично утверждать, что, после всего пережитого редакцией в связи с Лесей, началось столь необходимое «Эху» восстановление. Сама Леся теперь в политике, и это прекрасно – там явно более органичная среда для проявления её талантов. А маленькую радиостанцию оставили в покое, чтобы она смогла работать нормально, без скандалов, интриг и расследований – не отвлекаясь на всякую мишуру, профессионально заниматься делом, которое у неё получается лучше всего. Опять же снизилось количество прямых и косвенных свидетельств острых зашкваров главреда. Всё вперед.

Ну, то есть, речь пока еще не о полноценном ренессансе, но уже о некоем общем оздоровлении ситуации на «Эхе». Мой умеренный оптимизм базируется на том, что крупнейшая за всю историю радиостанции ошибка Венедиктова, его стратегический промах в истории с Лесей, ввергнувший радио в период нестабильности и деградации, не стали фатальными. Переболев этой заразой, «Эхо» станет крепче, слаженнее, лучше. На самой радиостанции звучат даже более оптимистичные заявления; говорят, что текущая ситуация и то, что было год назад – это как небо и земля. Хорошо, если так.

О том, как испытания и кризисы стимулируют систему к совершенствованию, свидетельствуют несколько конкретных примеров. Марина Королева, которая среди прочих не смогла переварить Венедиктова "эпохи Леси Рябцевой" и, к сожалению, покинувшая «Эхо» в конце 2015 года, освободила сразу несколько сегментов эфира. Некоторые из них заняла ведущая новостей Оксана Пашина. С её приходом в воскресную «Говорим по-русски» передача фактически переродилась, получив абсолютно новую и яркую жизнь. Благодаря крайне удачной находке с выбором слова недели, «Говорим по-русски» из несколько академической передачи про русский язык превратилась в легкое шоу, дополненное органичными переплетениями с актуальной повесткой дня. Ну, и, безусловно, сказочно доставляет хулиганский образ самой Пашиной, в рамках которого она исполняет роль пофигиста-плохиша в этой передаче.

Пожалуй, единственный из недавних крупных уходов, даже косвенно никак не связанный с Лесей Рябцевой, - уход Пикуленко — спровоцировал еще одно гениальное новшество на станции. Да, Сергей Асланян уже давно на «Эхе», но всё время он оставался на вторых ролях запасного автоэксперта. Культ поклонения Сан Санычу был столь велик, что никому и в голову не приходило поставить на ведение тематических эфиров про автомобили Асланяна. Но кризисные обстоятельства (а в «УР» срочно потребовалась замена Сан Санычу) вынудили привлечь его в качестве эксперта сначала для коротких утренних выходов, а затем уже как и полноценного ведущего для дневного эфира. И, надо сказать, стиль общения Асланяна с аудиторией совершенно покоряет. Легкий и непринужденный, в то же время по делу и без уходов в политические подтексты, которые в автопередачах всегда выглядят, мягко говоря, неуместными.

Ещё пример. Место ушедшего с «Эха» Севы Бойко в ночном эфире занял Алексей Соломин, который затем после добровольно освобожденной Плющевым ночи с субботы на воскресенье (пожалуй, самой главной ночи на неделе) был переброшен на этот участок эфира с передачей «Один». Пока рано судить, что там какой-то глобальный успех или прорыв, но важно отметить, как происходил этот переход: очень вежливо и цивилизованно. Соломин бережно сохранил рубрики, придуманные Плющевым, а также в высшей степени интеллигентно попросился в его группу «Один» в ФБ, чем снискал расположение тамошних участников – активистов уникального слушательского комьюнити, сгенерированного передачей Александра Плющева и являющегося, на мой взгляд, одним из самых выдающихся и ценных её достижений. Всё это вроде бы в порядке вещей, но на фоне того, как, например, в хамской форме вышвыривали ведущего из передачи «Чувствительно» в своё время, подобная тактичность сотрудника выглядит каким-то невероятным достижением. И опять же играет в пользу теории общего оздоровления ситуации внутри «Эха».

Интересно, что само наличие кризиса, через которое прошло «Эхо», ААВ уже как бы и не отрицает, но по-прежнему старательно отводит от него внимание. Профессионально, как он это хорошо умеет делать. В свежем интервью «Новой газете» на реплику Павла Каныгина о том, что обстановка внутри редакции при Лесе «была очень накаленной», Венедиктов использует излюбленный прием переключения внимания - «Обстановка в стране очень накаленная». Кто бы спорил, но реплика Каныгина была про редакцию.


- как будто недоумевает Алексей Алексеевич.

Каныгин не нашелся, что ответить, так что отвечу я. Потому что публичность и открытость — это ваше же оружие, которым много раз вы защищали станцию. Любой наезд на «Эхо» извне (Генпрокуратура, Лесин, Павлова, да много кто еще) всегда получал максимально публичную огласку, максимально широкое привлечение внимания общественности. Причем, во многом усилиями самой редакции и ААВ лично. И это абсолютно разумная и верная стратегия, неоднократно, повторюсь, станцию защищавшая. То есть, когда Лесин пытался уволить Плющева, нарушив тем самым «Устав» радиостанции, стоял ор в медиа и соцсетях, а Алексей Алексеевич неутомимо раздавал интервью, подробнейшим образом разжевывая особенности внутреннего устройства и порядки на «Эхе». В такие моменты он щедр на комментарии и не задает своим интервьюерам контрвопросы о том, почему его расспрашивают про ситуацию на радио.

Но как только речь зашла об угрозе для радиостанции не внешней, а внутренней, спровоцированной самим ААВ, всё резко поменялось. Появилось раздражение и некая раздосадованность главного редактора, емко выраженная в этой вскользь брошенной фразе «Почему вас волнует, что происходит у нас внутри?». Потому что вы сами нас приучили к этому. И потому что «Эхо Москвы» - это не закрытое оборонное предприятие. Это средство массовой информации. Единственное в стране, главный редактор которого на протяжении всего периода управления станцией дает отчет перед слушателями в «Без посредников» о том, кто уволился, кого наняли, и прочим вопросам внутренней жизни. И публичность в своей работе, которую вы культивируете много лет, не работает только тогда, когда вам это выгодно. Она либо есть (как у вас на «Эхе»), либо её нет в принципе (как, например, на «Первом канале»). Издержки-с процесса. Как бы и кого это ни раздражало.

Итак, если по внутренней ситуации на радио, которая не должна нас волновать, есть поводы для сдержанного оптимизма, то во вне пока всё угнетающе бесперспективно. «На дворе средневековье, мракобесие и джаз» - не теряющие и поныне актуальности строчки из песни группы «Пикник».

Для меня важно, что главный редактор осознает и четко формулирует роль «Эха» в столь токсичных внешних условиях, сохраняя при этом принципиально неизменной редакционную политику радиостанции. Отличная база для того, чтобы пережить эту смуту. >>


текст написан 22 августа 2016 года в день 26-летия Эха Москвы